Курдские ханы в России
О. Жигалина, кандидат исторических наук

Закаспийская область, образованная в 80-х гг. XIX в. после покорения Россией Туркме­нии, граничила с рядом полунеза­висимых курдскихханств, располо­женных на территории Хорасанско-го Курдистана в составе Персии. Одним из них было Буджнурдское, находившееся всего немногим бо­лее 35 км от персидско-русской границы. Там жили курды племен­ного объединения шадиллу. Управ­ление Закаспийской областью под­держивало с ними тесные отноше­ния и даже содействовало визитам их главных ханов в Россию.
Отношения России с Буджнурдом начались даже еще до созда­ния Закаспийской области, с поез­дки генерала Гродекова в 1880 г. в Буджнурд с целью закупки хлеба для экспедиции Столетова. В даль­нейшем управление Закаспийской области стремилось к тому, чтобы установить благоприятные контак­ты с главным ханом Буджнурда иль-ханом Яр Мамед Ханом, носившим титул Сагам-уд-доуле, который от­носился поначалу к своему сосед­ству с российскими владениями более неприязненно, чем благо­склонно. Тем не менее он был за­интересован в продаже продуктов питания, скота, фуража и пр. закас­пийским властям, так как Буджнур­дское ханство как часть Хорасана являлась житницей Персии и была глубокой периферией страны.
С 1883 по 1889 гг. в Буджнурде находился постоянный российский дипломатический агент Ягья Бек Таиров. Но с открытием российско­го генерального консульства в Мешхеде агент в Буджнурде был отозван, хотя отношения с этим ханством продолжали сохранять важное значение для Закаспийской области. Ягья Бек Таиров уделял большое внимание вопросу о сближении и чем можно большим ознакомлении азиатских народов с Россией и о распространении сре­ди них русского языка, русских обычаев и нравов и считал его вопросом первостепенной важно­сти1 . Он полагал, что следовало знакомить и курдских вождей с рус­ской культурой русским образом жизни, что, по его мнению, способ­ствовало бы лучшему взаимопони­манию и расположению курдских ханов к России и русским чиновни­кам в Закаспийской области, и все это в целом1 на благо российским национальным интересам.
Во время пребывания генерал-лейтенантов Комарова и Рерберга на посту начальников Закаспийс­кой области в 90-е гг. ильхан Будж-нурдский действительно стал час­тым гостем Асхабада (Ашхабада). Некоторые администраторы и чи­новники Закаспийской области, будучи востоковедами по образо­ванию, понимали важность уста­новления дружественных отноше­ний с хорасанскими курдами. Сре­ди них были офицеры А. Г Туманский, Ф.А. Михайлов, П.Н. Карлов, служившие в Закаспии в разные годы конца XIX – началаXX вв. Эти и другие чиновники проявляли ин­терес и к курдским ханствам, в осо­бенности к Буджнурдскому, и уде­ляли внимание его хану Сагам-уд-доуле. Важным результатом этого общения явилось то, что Буджнурдский ильхан перестал поощрять действия аламанщиков, бесчин­ствовавших на российской терри­тории.
По мере общения ильхана Яр Мамед Хана с закаспийскими уп­равляющими многие проблемы стали решаться: были выработаны совместные меры борьбы с граби­телями, контрабандистами и про­чими нарушителям на персидско-русской границе. Вскоре ильхан стал проявлять интерес к российс­ким властям,интересоваться рус­ской культурой и перестал враж­дебно относиться к России. Этому во многом способствовало пригла­шение ильхана Буджнурда в Моск­ву на коронацию Николая II.
14 мая 1896 г в Москве в Успен­ском соборе состоялась торже­ственная церемония коронации царя. На Красной площади были построены специальные трибуны, где размещались гости. Торже­ственная кавалькада проследовала через Спасские ворота. Коронаци­онные торжества и народные гуля­нья продолжались несколько дней.
Царь оставил в памяти курдско­го хана приятное впечатление. Дело в том, что Николай II к каждо­му собеседнику старался найти особый подход, учитывая его со­словие, профессию, личные каче­ства и т.д.
Эта поездка ильхана Буджнурд-ского в Россию явилась важным фактором курдо-русского сближе­ния. Между тем, отношения ильха­на Буджнурда к России далеко не всем нравилось в ханстве. Многие его родственники усматривали в этом отход ильхана от традицион­ных устоев сохранения самостоя­тельности ханства. Хорасанская элита видела в этом нежелатель­ные политические инсинуации. Словом, по возвращении Яр Мамед Хана из России в Буджнурд ожида­ли неприятности.
Воспользовавшись отсутствием ильхана, часть враждебно настро­енных к нему ханов и агаларов Буд­жнурда, которых ильхан за непови­новение и смуты лишил имений, пенсий и должностей, поспешила перебраться в Кучан, центр Кучанского ханства, также расположен­ного вблизи персидско-русской границы. Его правитель Шуджа-уд-доуле был злейшим врагом Яр Ма-мед Хана и враждебно относился к России. Недовольные Буджнурдским ханом кучанцы направили мно­го жалоб на него в Мешхед Верхов­ному правителю Хорасана Рукн-уд-доуле, настроенному весьма бла­гожелательно к России, а также в Тегеран. Они требовали возврата отнятых у них имений, низвержения ильхана Сагам-уд-доуле и назначе­ния его сына – Сулейман-хана пра­вителем Буджнурда.
Яр Мамед Хан согласился на первое, но отверг второе предло­жение. Между тем, в Буджнурде начались волнения. Мятежники пы­тались напасть на дом ильхана, но их разогнали. И все же недоволь­ство росло.
В августе 1896 г Сулейман-хан выпросил у отца разрешение по­ехать в Асхабад на лечение. Яр Ма­мед Хан позволил ему эту поездку и даже снабдил его деньгами на дорогу и рекомендательным пись­мом начальнику Закаспийской об­ласти. Сулейман-хан благополучно уехал из Буджнурда в Асхабад, где был радушно принят начальником Закаспийской области. Оттуда, против желания отца, Сулейман-хан направился на Кавказ, посетил Москву и Санкт-Петербург, и в на­чале ноября вернулся в Мешхед. Отец был разгневан этим поступ­ком сына. Ведь он сам побывал в России только весной того же года. По возвращении в родные пенаты Сулейман-хана ждали неприятнос­ти.
Для Буджнурдского ильхана си­туация действительно было непро­стой. Доброхоты Буджнурда напра­вили в Тегеран уведомление о не­желательных, с их точки зрения, связях курдского ильхана и его сына с российскими официальны­ми кругами. Тегеранский двор убе­дили, что Сулейман-хан имел ка­кие-то политические сношения с Москвой. Первый министр Садри Азам забеспокоился. Когда Сулей­ман-хан прибыл в Асхабад, ему об этом сообщили. Поэтому он напра­вился поначалу не в Буджнурд, а в Мешхед для выяснения ситуации. Там он представился верховному правительству Хорасана Рукн-уд-доуле и доложил ему о своей поез­дке. Он рассчитывал на то, что его официально назначат на должность помощника ильхана. Об этом Су­лейман-хан сообщил отцу в своем письме.
Тем временем оппозиция во­зобновила антиханские волнения в Буджнурде. Она настаивала на на­значении Сулейман-хана Буджнурдским правителем. В то же время старшая жена ильхана Садир-Буба упросила мужа разрешить Сулейман-хану вернуться в Буржнурд. Ею очевидно, руководили стремления насолить незаконной жене хана, поскольку было ясно, что этот вы­зов мог оказаться ловушкой для Сулейман-хана.
Подозревая Сулейман-хана в интригах против себя, Яр Мамед Хан выманил его из убежища в Мешхеде, куда сын, предчувствуя недоброе, скрылся от отца после возвращения из России. Пообещав простить, ильхан пригласил его на обед. Когда обед закончился, Яр Мамед Хан начал укорять своего сына, а потом подал знак своим людям, которые набросились на несчастного и на глазах отца и при­сутствовавших на обеде лиц заду­шили (по другой версии, Яр Мамед Хан вызвал ночью сына к себе и приказал своим людям задушить его).[1]
После этого в Буджнурде нача­лись стычки между сторонниками и противниками ильхана. Не обо­шлось и без человеческих жертв, Эти события на долгое время сде­лали ненавистным в народе имя Яр Мамед хана. С особенной яростью ненависть проявлялась среди туркмен-гоклан, из племени которых происходила мать убитого Сулей­ман-хана.
Яр Мамед Хан со свойственной ему мнительностью стал преследо­вать всех тех, кто стоял близко к Сулейман-хану, и некоторые из них были убиты. Это еще больше разъярило гоклан, к которым при­соединились и недовольные чрез­мерными поборами и притеснени­ями жители Буджнурда. Яр Мамед Хан был осажден в своем доме и вынужден был отстреливаться. Трое были убиты и несколько ране­ны.
Яр Мамед Хан считал себя пол­новластным правителем ханства и позволял себе делать все, что ему заблагорассудится: отнимал у од­них сады, усадьбы и земли и про­давал все это в чужие руки; удер­живал назначаемые верховным правителем Хорасана пособия и направлял их на другие нужды. Его подданные боялись жаловаться шаху, но даже когда и жаловались, их прошения чаще всего остава­лись без ответа. Ведь Яр Мамед Хан поддерживал хорошие отноше­ния с Насер-эд-Дин-шахом (1848-1986).
Между тем, из Тегерана ему было предписано явиться в столи­цу для отчета по обвинению в жестокостях и чрезмерных побоях.
Опасаясь худшего, Яр Мамед Хан в марте 1898 г. обратился через российского агента Таирова в Асхабад к начальнику Закаспийской области и к генеральному консулу России в Мешхеде с просьбой защитить его и ходатайствовать в высоких инстанциях о предостав­лении ему российского поддан­ства. Ильхан Буджнурда желал вве­рить свое ханство России, а в слу­чае отказа готов был просить об убежище в пределах империи. При этом он постоянно выражал пре­данность России.
Главная цель России в Персии в то время состояла втом, чтобы со­хранить целостность и неприкосно­венность владений шаха, не ища для себя территориальных прира­щений, не допуская преобладания третьей державы, постепенно под­чинить Персию своему господству­ющему влиянию, без нарушения, однако, как внешних принципов ее самостоятельности, так и внутрен­него строя2. А посему в российс­ком подданстве ильхану Буджнурдскому было отказано. После долгих колебаний ильхану все-таки пришлось явиться в Тегеран. Он сумел представить доказательства своей невиновности и ему разрешили вернуться в Буджнурд.
Вскоре после этого волнения в ханстве вспыхнули с новой силой. Причиной послужила скоропостиж­ная смерть персидского чиновника, командированного хорасанским генерал-губернатором в Буджнурд для расследования предыдущей смуты.
На этот раз недовольные Яр Мамед Ханом 143 беков и поселян племени шадиллу обратились к ис­полнявшему должность начальни­ка Закаспийской области с проше­нием на Высочайшее имя. Они хо­датайствовали о переселении пяти или шести тысяч семейств племе­ни шадиллу на особую территорию на особое отведенное для них ме­сто3. Очевидно, Закаспийское управление постаралось уговорить их не делать этого, и это было на руку буджнурдскому хану.
Как и кучанский ильхан, Яр Ма­мед Хан продолжал поощрять тор­говлю с Закаспийской областью. Весьма значительные сделки по продаже хлеба были совершены им, в частности, в 1900 г. через Та­ирова. Буджнурдский ильхан лично следил за сдачей и отгрузкой хле­ба в Закаспийскую область. Адми­нистрация Закаспийской области пожелала отблагодарить ильханов и намеревалась направить в Санкт-Петербург прошение о разреше­нии одарить их подарками за зас­луги. Но на это не согласился рос­сийский генеральный консул в Мехшеде, который считал, что та­кой исключительный знак внима­ния мог бы возбудить в Яр Мамед Хане надежды для него неосуще­ствимые, а для России нежелатель­ные. Он имел в виду ходатайство Яр Мамед Хана о принятии в российс­кое подданство или об оказании ему покровительства и обеспече­нии его движимого имущества, на­ходившегося в Персии4. И все же Яр Мамед Хан не оставлял своих надежд. В 1901 г он снова собрал­ся за границу, чтобы осмотреть благоустроенные города Европы и России. 1 февраля 1902 г этот талантливый и воинственный курдс­кий князь официально заявил, что отправляется в хадж в Мекку. В дей­ствительности же он захотел посе­тить Европу. В беседе с начальни­ком Закаспийской области Яр Ма­мед Хан всячески подчеркивал свои симпатии к России и сожалел о том, что Персия находилась на та­ком низком уровне развития и бла­госостояния. Ревниво оберегал от Тегерана Яр Мамед Хан самостоя­тельность своего ханства5. И все же прозападные интересы ильхана вызывали настороженность шиит­ского духовенства, авторитет кото­рого в Хорасане был весьма высок. Ведь там находилась усыпальница Имама Ризы, место паломниче­ства, соперничавшее по своему значению с Меккой и Кербелой. А шиитское духовенство в то время относилось резко отрицательно ко всему западному.
Поездки ильхана Буджнурда и его сына в Россию не были беспо­лезными. Глава племени шадиллу старался воспринять кое-ч то по­лезное, виденное им в России и Европе. Так, дворец ильхана был освещен электричеством. Многие торговцы владели не только курдс­ким языком, но и тюркским и рус­ским. В быт хорасанских курдов проникали предметы, характерные для русского быта (самовары, ке­росинки, дрожки и пр.).
Заинтересованные в закупке продуктов, российские предприни­матели способствовали увеличе­нию урожайности тех или иных сельскохозяйственных культур, развитию различных форм хозяй­ства. Так, например, они содей­ствовали разведению на террито­рии хорасанских курдов шелкович­ного червя и развитию шелковод­ства, а также хлопководства, про­пагандируя и внедряя американс­кий хлопок.
Генконсульство в Мехшеде по­лагало, к примеру, что дружбою Буджнурдского ильхана нельзя пренебрегать в особенности ввиду смежности его владений с Закас­пийской областью и близости коче­вых гоклан, подведомственных агам-уд-доулэ, к нашей Атрекской линии…6 Если последние видели в общении с курдами пользу, кото­рую можно было обратить в пози­тив при осуществлении политичес­ких и торгово-экономических инте­ресов России в Персии, то центр, в частности МИД России, придержи­вался прямо противоположного мнения. Он стремился держать курдов на расстоянии, не отвергая их, но особенно и не приближая. Такая политика позволяла и курдс­ким ханам успешно лавировать между российской администраци­ей в Асхабаде и официальными кругами Персии в Мешхеде и Теге­ране.
Если ильхану удалось с помо­щью богатых подарков и подношений освященных обычаем пишкеша уладить свои дела в Тегеране, то погасить неприязнь к нему религи­озных деятелей не так просто. Рос­сийские представители в Мешхеде стремились поддерживать с шиит­ским духовенством хорошие отно­шения, сознавая, что нарушение установленных курдами устоев было чревато для иностранцев се­рьезными неприятностями. Неслу­чайно, когда японский миссионер появился в Хорасане, российский дипломатпредупредили его,что здешние мусульмане большие фа­натики и в состоянии не только по­мешать благополучному исходу его путешествия, но и не дать ему боль­ше увидеть свою прекрасную роди­ну7.
Все это позволяет сделать зак­лючение о том, что общение курд­ских ханов с российскими офици­альными кругами и их представи­телями в Закаспийской области и генеральном консульстве не при­ветствовалось религиозными кру­гами мешхеда. Несмотря на вся­ческие интриги вокруг Буджнурдс­кого хана, это ханство оставалось независимым от прямого вмеша­тельства шахской администрации, а сын Яр Мамед Хана Аманулла-хан, ставший его преемником, про­должал поддерживать связи с Рос­сией вплоть до свержения цариз­ма.
' ГВИА, ф. 400. Оп. 1. Ед. хр. 287. Л. 1.
2Так определил задачи России в Персии начальник Азиатского департа­мента И. А. Зиновьев. -КрасныйАрхив. 1935, №2-3(69-70) С. 13.
3АВПРИ, ф. Среднеазиатский стол. Оп. 485. Д. 15. Л. Зоб-4
4Там же. 1990. Д. 3116. Л. 133.
5АВПРИ ф. Миссия в Персии. Оп. 5286. Д. 15. Л. 4.
6Там же. Среднеазиатский стол. –
Журнал «Дружба». 1999 г. №6. СС. 41-44. Г. Москва.